молодых людей пришли в
Содом к Лоту и как жители города захотели взять их к себе. Потом он поднял
голову и начал думать. Он думал о том, что вот они с Дымой как раз такие
молодые люди в этом городе. Только у Дымы сразу стал портиться характер, и
он сам пошел к жителям города...
Пока он размышлял таким образом, кто-то вдруг погасил рожок, около
которого он сидел. Матвей оглянулся. За ним, недалеко, сидел мистер Падди,
ирландец, приятель Дымы, и невинно улыбался.
Матвей достал спичку, зажег рожок и опять принялся за книгу. Однако,
догадавшись, что Падди на этом не кончит, он тотчас оглянулся. Падди стоял
сзади и уже вытянул рот, чтобы дунуть на огонь из-за плеча Матвея.
Матвей не очень сильно двинул локтем, и Падди упал на постель.
-- All right (хорошо), -- сказал он, подымаясь и скидывая куртку.
-- Wery well (отлично), -- сказали его товарищи, отодвигая стулья и
подходя к тому месту.
-- Ал раит, -- повторил за другими и Дыма как-то радостно. -- Теперь
выходи, Матвей, на середину и, главное, защищай лицо. Он будет бить по носу
и в губы. Я знаю его манеру...
Но Матвей, как ни в чем не бывало, сел опять и раскрыл свою книгу.
Ирландцы были озадачены. Однако, так как у них на все есть свои
правила, то вскоре Падди стал подходить к Матвею, приседая и вертя кулаками,
точно мельницей.
"Ну, делать нечего, -- подумал Матвей, -- если уж ты сам этого хочешь".
И не успел еще Падди изловчиться, как уже сильный лозищанин встал во
весь рост, как медведь на охотника, поднял над головой Падди обе руки, потом
сгреб его за густые, хотя и не длинные волосы, нагнул и, зажав голову
коленями, несколько раз шлепнул очень громко по мягкому месту.
Все это случилось так быстро, что никто не успел и оглянуться. А когда
Падди поднялся, озираясь кругом, точно новорожденный младенец, который не
знает, что с ним было до этой минуты, то все невольно покатились со смеху.
На несколько минут большая комната мистера Борка оглашалась только
хохотом на разные лады и разными голосами. Даже длинный американец, с сухим
лицом и рыжей бородой в виде лопатки, человек в очень потертом клетчатом
костюме, на высохшем и морщинистом лице которого никогда не видно было даже
подобия улыбки, теперь делал какие-то невероятные гримасы, как будто хватил
нечаянно уксусу, и из его горла вылетало что-то такое, как будто он сильно
заикался. А один безусый юноша, недавно занявший последнюю кровать у мистера
Борка, кинулся на свою постель и хохотал звонко, неудержимо, лягая в воздухе
ногами, как будто боялся, что иначе смех задушит его на смерть. На этот шум
из других комнат прибежали сначала Роза, а потом и Анна. Роза видела только,
как Падди оглядывался по комнате, и все-таки упала на стул у двери, свесив
руки и закинув голову от смеха. А Анна уже ничего не видела, но все-таки
смеялась, зараженная общим хохотом и глядя на сухопарого американца, который
все еще икал и как будто давился.
Дыма тоже смеялся и сначала очень гордился своим приятелем.
-- А, что! Я говорил вам, -- сказал он, поворачиваясь к смеющимся
американцам и забывая даже перевести свои слова.
