тот... Третий?.. Матвей махнул рукой:
-- А! Не знаю уж, что и сказать... Поступил на службу или уж как... к
какому-то здешнему... Тамани-голлу....
Барыня жалостно посмотрела на Матвея и покачала головой.
-- Хороший господин, нечего сказать! Шайка мошенников!
-- О господи, -- вздохнул Лозинский.
-- В этой стороне все навыворот, -- сказала опять барыня. -- У нас
таких молодцов сажают в тюрьмы, а здесь они выбирают висельников в городские
мэры, которые облагают честных людей налогами.
Матвей вспомнил, что и Дыма выбирал мэра, и вздохнул еще глубже. У
барыни спицы забегали быстрее, -- было видно, что она начинает чего-то
сердиться...
-- Ну, что же ты мне скажешь, моя милая? -- спросила она как-то едко,
обращаясь к Анне. -- Ты пришла наниматься или, может быть, тоже поищешь себе
какого-нибудь Таманиголла?..
-- Она -- девушка честная, -- вступился Матвей.
-- А! Видела я за двадцать лет много честных девушек, которые через
год, а то и меньше пропадали в этой проклятой стране... Сначала человек как
человек: тихая, скромная, послушная, боится бога, работает и уважает
старших. А потом... Смотришь, -- начала задирать нос,
потом обвешается лентами и тряпками, как ворона в павлиньих перьях,
потом прибавляй ей жалованье, потом ей нужен отдых два раза в неделю... А
потом уже барыня служи ей, а она хочет сидеть сложа руки...
-- Господи упаси! Где же это видано!.. -- сказал с ужасом Матвей.
Молодой Джон сидел на стуле, вытянув ноги и заложив руки в карманы, с
видом человека, скучающего от этих разговоров.
-- Ну, чорт еще не так страшен, как его малюют, -- сказал он...
Барыня замолкла, даже перестала вязать и устремила внимательный взгляд
на Джона, который поднял беспечно голову к потолку, как будто разглядывая
там что-то интересное. Несколько секунд стояло молчание, барыня и Матвей
укоризненно смотрели на молодого еврея. Анна покраснела.
-- А все отчего? -- начала опять барыня спокойно. -- Все оттого, что в
этой стране нет никакого порядка. Здесь жид Берко -- уже не Берко, а мистер
Борк, а его сын Иоська превратился в ясновельможного Джона...
-- Чистая правда, -- сказал Матвей с убеждением. -- Слышишь, Анна?
Девушка с некоторым удивлением посмотрела на Матвея и покраснела еще
больше. Ей казалось, что хотя, конечно, Джон еврей и сидит немного дерзко,
но что говорить так в глаза не следует...
-- Да, все здесь перемешалось, как на Лысой горе, -- продолжала барыня,
-- правду говорит один мой знакомый; этот новый свет как будто сорвался с
петель и летит в преисподнюю...
-- И это святая правда, -- подтвердил Матвей.
-- Я вижу, что ты человек разумный, -- сказала барыня снисходительно,
-- и понимаешь это... То ли, сам скажи, у нас?.. Старый наш свет стоит себе
спокойно..., люди знают свое место... жид так жид, мужик так мужик, а барин
так барин. Всякий смиренно понимает, кому что назначено от господа... Люди
живут и славят бога...
-- Ну, эту историю надо когда-нибудь кончить, -- сказал Джон,
поднимаясь.
-- Ах, извините, мистер Джон, -- усмехнулась ба-
рыня. -- Ну, что ж, моя милая,
