приветливо посторонился, очищая место возле себя... Старик
кивнул головой, вынул сигару, сплюнул и протянул молодому человеку руку в
щегольской перчатке.
Между тем, поезд опять мчался дальше. Теплый вечер спускался на поля,
на леса, на равнины, закутывая все легким сумраком, который становился все
синее и гуще. Мерное позванивание локомотива оглашало леса, молчаливо
лежавшие по обе стороны дороги. И всякий раз при этом где-нибудь на полянке
мелькал огонь, порой горел костер, вокруг которого расположились дровосеки,
порой светились окна домов... В одном месте семья садилась за ужин на
открытом воздухе. В отворенных настежь дверях стояла женщина с ребенком, и
даже пламя свечей не колебалось в тихом лесном затишьи.
Матвей глядел на все это со смешанным чувством: чем-то родственным
веяло на него от этого простора, где как будто еще только закипала первая
борьба человека с природой, и ему становилось грустно: так же вот где-нибудь
живут теперь Осип и Катерина, а он... что будет с ним в неведомом месте
после всего, что он наделал?
Ему стало так горько, что он решил лучше заснуть... И вскоре он
действительно спал, сидя и закинув голову назад. А по лицу его, при свете
электрического фонаря, проходили тени грустных снов, губы подергивались, и
брови сдвигались, как будто от внутренней боли...
XXVIII
Сон не всегда приходит к нам вовремя. Если бы на этот раз Матвей не
спал, то мог бы услышать много любопытного, и его похождения кончились бы
благополучно и скоро.
Но он спал, когда поезд остановился на довольно продолжительное время у
небольшой станции. Невдалеке от вокзала, среди вырубки, виднелись здания из
свеже-срубленного леса. На платформе царствовало необычайное оживление:
выгружали земледельческие машины и камень, слышалась беготня и громкие крики
на странном горловом жаргоне. Пассажиры-американцы с любопытством
выглядывали в окна, находя, по-видимому, что эти люди суетятся гораздо
больше, чем бы следовало при данных обстоятельствах.
-- Простите, сэр, -- спросил пассажир, ехавший в поезде из Мильвоки, --
что это за народ?
-- Русские евреи, -- ответил спрошенный. -- Они основали колонию около
Дэбльтоуна...
В это время у открытой боковой двери вагона остановились две фигуры, и
послышались звуки русской речи.
-- Слушай, Евгений, -- говорил один высоким тенором, с легким гортанным
акцентом. -- Еще раз: оставайся с нами.
-- Нет, не могу, -- ответил другой грудным баритоном. -- Тянет,
понимаешь... Эти последние известия...
-- Такая же иллюзия, как и прежде!.. И из-за этих фантазий ты
отворачиваешься от настоящего хорошего, живого дела: дать новую родину
тысячам людей, произвести социальный опыт...
-- Все это так и, при других условиях... Повторяю тебе: тянет. А что
касается фантазий, то... во-первых, Самуил, только в этих фантазиях и
жизнь... будущего! А во-вторых, ты сам со своим делом...
-- All right (готово)! -- крикнул кто-то на платформе.
-- Please in the cars (прошу в вагоны)! -- раздались приглашения
кондукторов.
Два приятеля крепко обнялись,
