49

нас -- начало культуры. Трудно представить себе что-нибудь томительнее того, чем был для нас вчерашний день. Страшный зной. Дороги разбиты в глубокую, мельчайшую пыль, и при этом ветер, теплый, {98} удушливый, который несет эту пыль прямо почти черными ту­чами. Она лезет в глаза, в нос, засыпает целыми слоя­ми. При этом мужики сгребают ее валами с середины, оставленной для царского проезда. Этой серединой те­перь ехать нельзя, -- нас то и дело сгоняют на бокови­ны, изрытые страшными колеями[...]

            Тощие овсы жидки, сухи и в них уже пустили ло­шадей... Вообще неурожай страшный в этих местах, по которым теперь проехал царь. Заметил ли он и понял ли значение этой картины, этих засохших нив, этих ло­шадей, бродящих по неубранным полям?

            [...]Пишу эти строки в поезде (из Арзамаса на Ниж­ний). Третий класс набит битком. Во II неск[олько] свя­щенников, загромоздивших проходы своими вещами. Одно из первых впечатлений на дебаркадере: мужчина несет по лестнице больную женщину. Они были в Сарове, успели приложиться и едут обратно, увозя то же страдание...

            Видна Ока... Становится холоднее. Моя мысль не­вольно бежит назад к тем, кто теперь будет ночевать под моей сосной в Саровском бору. Что там будет? Пассажиры в поезде рассказывают о случаях большой нужды в хлебе. Теперь еще холод..." (Короленко В. Г. Избранные письма. В 3 т. Т. l. M., 1932. стр. 205-211).

      ЮБИЛЕИ

            Вернувшись из путешествия в Саров 26 июля 1903 года, отец застал в Полтаве множество поздравитель­ных телеграмм и приветствий.

            "Насилу разобрался с юбилейной литературой,--пи­шет он 29 июля 1903 года Н. Ф. Анненскому.-- {99} Признаться, я не ждал такого потока, некоторые приветст­вия меня очень тронули... Николай Константинович из Костромы прислал пожелание: прожить еще столько и еще полстолько. Из этого вижу, что он, должно быть в хорошем настроении... Чехов, кроме подписи на телеграмме "Русской мысли", прислал отдельно: "Дорогой, любимый товарищ, превосходный человек, сегодня с особенным чувством вспоминаю вас. Я обязан вам мно­гим. Большое спасибо. Чехов". Это одна из особенно приятных для меня телеграмм, потому что я его давно люблю..."

            Присылали приветствия товарищи по литературной работе, личные знакомые; было много приветствий от самых разнообразных групп населения, от друзей-чита­телей. Празднование возникло неорганизованно и при­несло телеграммы, письма, адреса, принятые на более или менее обширных собраниях по всей России, в са­мых отдаленных, глухих углах и в местах ссылки. В столице решено было организовать юбилейное торжест­во. По этому поводу Н. Ф. Анненский 21 октября 1903 года писал отцу:

            "Третьего дня отправил Вам письмо, в котором, между прочим, просил Вас не откладывать надолго Ваш приезд в Петербург и назначить точно время оно­го. Теперь вдогонку посылаю вторую и настоятельную просьбу о том же.

            Побуждает меня к сему следующее.

            На 14 ноября назначено в Петербурге некое дейст­во, в котором Вы являетесь необходимым участником и отказаться от коего не имеете никакого права. Еще весною в петербургских литературных кругах решено было чествовать 25-летие Вашей литературной