54

культуре. Есть и письма, полные ненависти, порой грубой брани.

            "...Вы негодяй, вы вор, вы убийца,-- писали ему.-- Вы защитник жидов, если Вы защищаете вора, то Вы сами вор, если Вы отвергаете смертную казнь, то ста­новитесь сами убийцей..."

            "...Вы отлично знали, что никакой борьбы за свобо­ду, равенство и братство не было, а была одна ложь, преступление против родины и своего народа в угоду японцам, немцам, евреям, туркам, всем, кому угодно, только не нам... русским рабочим..."

            По большей части такие письма были анонимны, и на них он ответить не мог.

            Было и еще одно свойство юбилейных дат, превра­щавшее их в настоящее мучение для отца,-- они прино­сили множество просительных писем. Отзывчивость его, действительно огромная, была широко известна. Пол­тавское общество взаимного вспоможения трудящихся женщин в 1918 году писало:

            "Там, где нужна была рука помощи, Вы сердечно и великодушно ее протягивали. Всякий обращавшийся к Вам всегда встречал самое теплое, сердечное участие и чуткое отношение к своим нуждам, мудрый совет и {108} нравственную поддержку, а если чувствовалась в этом необходимость, то и материальную помощь..."

            В письме к юбилею 1913 года канцелярский чинов­ник просил выслать ему 50 рублей. На вопрос своих дочерей: "Папа, а кто же такой Короленко, что о нем пишут и что все его благодарят?", он хотел бы ответить им, что Короленко тот человек, который поможет дать им образование.

            В письмо вложен черновик ответного письма отца от 17 августа 1913 года.

            "Мне кажется, -- писал он, -- что Вы не вполне пра­вильно объяснили вашим дочерям значение писателя, как человека, который имеет возможность внести плату за всех девочек, желающих учиться. Было бы правиль­нее сказать: писатель от других людей отличается тем, что всем людям принято в день рождения подносить по­дарки. Относительно же писателя дело это поставлено как раз наоборот и потому, например, в 60-ю годовщи­ну рождения бедняге от такого извращенного обычая приходится очень трудно.

            На днях Вы получите из Петербурга 50 р. Это не зна­чит, однако, что я в состоянии взять на себя и дальней­шие взносы..."

            Отвечая на такую же просьбу о материальной помо­щи К. В. Шмаковой, 12 сентября 1913 года он писал:

            "Я совершенно понимаю чувства, которые диктовали Ваше письмо, и то участие, которое Вы проявляете к симпатичной Вам семье. Но, может быть, и Вы захоти­те войти в мое положение.

            Вот Вы обратились ко мне с просьбой только на том основании, что знаете меня, как писателя. Но ведь и другие знают меня, как писателя, и другим приходит в голову то же, что и Вам. В результате я постоянно по­лучаю такие письма и такие просьбы то от лиц мне бо­лее или менее известных, то от совершенно незнакомых.

            {109} И последних, конечно, гораздо больше. А теперь, когда газеты упоминают мое имя по поводу шестидесятиле­тия, -- каждая почта приносит мне одну, две, а то и больше просьб, начиная с десятков рублей и кончая ты­сячами. А ведь я только писатель, и мне чрезвычайно трудно даже отвечать на все такие просьбы, несмотря на их убедительность. В результате авторы этих писем "по поводу юбилея" и мне совершенно