104

И все для того, чтобы прикупить лишний клок земли.

            Между тем, крылатое слово, кинутое в 1902 году на кочубеевской усадьбе, теперь росло и ширилось. Ло­зунг "поровнять" уже гулял в деревне. Я как-то приво­дил в "Русском богатстве" свой разговор с крестьяни­ном (Короленко В. Г. Современные картинки. -- "Русское бо­гатство", 1905, N 11-12.). Он спрашивал моего совета: можно ли "по {205} новым правам" покупать землю -- у него с братом 9 де­сятин на двух. Они хотят прикупить еще три. Значит, придется по 6 десятин на. душу. А может, по равнению это выйдет много, так могут отнять... Не пропали бы даром деньги.

            Понятно, с каким испугом и враждой должны были эти люди относиться к стихийному движению, которое уже тогда сказывалось в деревне. Я видел, что мои со­беседники люди разумные и, сравнительно, даже про­свещенные, и я спросил, слыхали ли, о проектах перво-думской земельной реформы.

            -- Читали кое-что,-- сдержанно ответили они.

            -- Ну, а что вы думаете? Если все останется по-старому, если у ваших безземельных соседей по-преж­нему будут плакать голодные дети, -- будете ли вы спать спокойно в своих каморках? Впрочем, -- закончил я, вставая, -- дело ваше... Но если вы хотите знать мое мнение, то я вам скажу. Россия загорается. Первая Дума хотела сделать многое, чтобы потушить пожар и указать людям выход. А вы теперь в этот пожар под­кинули еще охапку черносотенного хворосту.

            Я попрощался и отошел в сторону, где происходил счет шаров. Наши противники продолжали торжество­вать. Консервативные дворяне и священники, известные черносотенной пропагандой, ходили с гордо поднятыми головами. За них было много крестьянских голосов. А наши кандидаты все так же позорно проваливались, и проваливали их тоже крестьяне.

            Мои собеседники остались на том же месте, подо­звав к себе еще некоторых других, уже положивших шары. В этой кучке шел какой-то оживленный разго­вор. Через некоторое время ко мне подошел один мой знакомый и сказал:

            -- Сейчас ко мне подошли вот эти два выборщика и сказали: мы видели, что вы знакомы с Короленко.

            {206} Скажите ему, если он будет перебаллотировываться завтра, -- то у него будет 4 лишних голоса. Я баллотировался, и действительно к 78 голосам, которые я получил в первый день, прибавилось как раз 4. Это было абсолютное большинство. Но в эту ночь наши противники приняли самые экстренные меры, привезли на тройках еще несколько своих выборщиков и я попал только в кандидаты.

            Вторая Дума оказалась уже совершенно покорной, и земельная реформа была похоронена.

            Вскоре после выборов мне пришлось быть в камере одного из полтавских нотариусов. Невдалеке от меня сидел, тоже дожидаясь очереди, старенький помещик с благодушным лицом и круглыми птичьими глазами. К нему подошел другой помоложе.

            -- Все вышло очень хорошо,--говорил старик.-- Прошли почти все наши... Теперь бояться нечего. Вто­рая Дума наша.

            -- Д-да,-- подтвердил младший, кидая взгляд в мою сторону...--Теперь разным Герценштейнам не да­дут ходу.

            Впоследствии я часто вспоминал этот разговор. Я не знал фамилий ни этого благодушного старика, ни его совсем уже не благодушного собеседника. Где-то