167

Г. Раковскому, Г. И. Петровскому. Его здоровье зна­чительно ухудшилось, вернулись бессонница и тяжелая одышка.

            Он сообщал А. Г. Горнфельду в письме 12 февраля 1919 года: "Для работы атмосфера плохая: целый день {328} у меня толчея, -- приходят, жалуются, плачут, просят посредничества по поводу арестов и угроз расстре­лами".

            "Я не могу представить себе такого положения, где я мог бы оставаться зрителем таких происшествий и не сделать попытки вмешаться. Теперь писать для печати мне негде. Приходится поневоле говорить о частных случаях, превратиться в ходатая. Но отказаться от вме­шательства в окружающую жизнь, хотя бы в ее част­ностях, не могу, где бы я ни находился..." -- писал он X. Г. Раковскому 21 апреля (4 мая) 1919 года.

            Подходили деникинцы. Нарастала тревога. 28 июня 1919 года началась частичная эвакуация советских уч­реждений.

            Незадолго до этого "Лига спасения детей" соедини­лась в работе с "Советом защиты детей" при исполкоме для помощи в перевозке детей из Москвы на Украину. То и дело в Полтаву приходили эшелоны с детьми. Их размещали по уездам, в помещичьих усадьбах. Кресть­яне не очень охотно принимали этих "кацапско-советских" детей. Теперь, когда эвакуация уже была решена и шли к ней приготовления, отдел социального обеспе­чения предложил "Лиге спасения детей" принять на се­бя в дальнейшем заботы о присланных детях.

            "Ответственность большая, но мы не можем отказаться стать посредником между колониями и новой властью,-- записал отец в дневнике.-- Моя Соня уходит сегодня на всю ночь в Совет. Повестками ответствен­ным служащим они приглашаются во все отделы, где должны пробыть до конца... Совет защиты передает нам продукты не менее чем на неделю и 2 миллиона денег... В ночь с 28 на 29 молодая девушка Дитятева, очень симпатичная большевичка, отправилась в казна­чейство и, взяв чемоданчик с 2-мя миллионами, {329} принесла их в "Совзадет" (часа в 2 ночи). Их передали моей Соне, которая и принесла их к нам на квартиру.

            Я находил все это чрезвычайно опасным![...] Мы бе­рем на себя страшную ответственность за огромную сумму, за возможность существования тысяч детей. А ведь мы беззащитны против налета. Соня с молодой беспечностью нашла мои опасения преувеличенными. Притом положение колоний было действительно крити­ческим, -- русских детей в Полтавщине теперь 6600, колонии рассеяны по разным уездам, Лига приняла на себя также заботы о местных детских учреждениях и приютах. Итак, решено в возможном времени разде­лить эту сумму, у нас оставить часть, другие части раз­нести в верные руки...

            Но мои опасения сбылись. За нашей квартирой уже следили. Перед вечером все мы заметили какие-то две фигуры, которые бродили около наших ворот. Встретив одного из них. Соня спросила:

            -- Вам нужно к Короленко? (Ко мне теперь в тревоге является много лиц.)

            -- Нет, мне к Короленко не нужно, -- ответил тот довольно резко.

            И опять его фигура прилипла у ворот на улице, вид­ная с нашего балкона.

            Часов около 11-ти (по официальному времени), т. е. около 8 по меридиану, -- еще засветло, все мы были на балконе или в галерее, к нам постучали с улицы. Эти дни мы были осторожны. Наташа