Когда наступил кризис, больной лежал несколько дней почти без движения. Наконец молодой организм победил.
Раз, светлым осенним утром, яркий луч прорвался в окно и упал к изголовью больного. Заметив это, Анна Михайловна обратилась к Эвелине:
- Задерни занавеску... Я так боюсь этого света...
Девушка поднялась, чтобы исполнить приказание, но неожиданно раздавшийся, в первый раз, голос больного остановил ее:
- Нет, ничего. Пожалуйста, оставьте так...
Обе женщины радостно склонились над ним.
- Ты слышишь?.. Я здесь!.. - сказала мать.
- Да! - ответил он и потом смолк, будто стараясь что-то припомнить. - Ах да! - заговорил он тихо и вдруг попытался подняться. - Тот... Федор приходил уже? - спросил он.
Эвелина переглянулась с Анной Михайловной, и та закрыла ему рот рукой.
- Тише, тише! Не говори: тебе вредно.
Он прижал руку матери к губам и покрыл ее поцелуями. На его глазах стояли слезы. Он долго плакал, и это его облегчило.
Несколько дней он был как-то кротко задумчив, и на лице его появлялось выражение тревоги всякий раз, когда мимо комнаты проходил Максим. Женщины заметили это и просили Максима держаться подальше. Но однажды Петр сам попросил позвать его и оставить их вдвоем.
Войдя в комнату, Максим взял его за руку и ласково погладил ее.
- Ну-ну, мой мальчик, - сказал он. - Я, кажется, должен попросить у тебя прощения...
- Я понимаю, - тихо сказал Петр, отвечая на пожатие. - Ты дал мне урок, и я тебе за него благодарен.
- К черту уроки! - ответил Максим с гримасой нетерпения. - Слишком долго оставаться педагогом - это ужасно оглупляет. Нет, этот раз я не думал ни о каких уроках, а просто очень рассердился на тебя и на себя...
- Значит, ты действительно хотел, чтобы?..
- Хотел, хотел!.. Кто знает, чего хочет человек, когда взбесится... Я хотел, чтобы ты почувствовал чужое горе и перестал так носиться со своим...
Оба замолчали...
- Эта песня, - через минуту сказал Петр, - я помнил ее даже во время бреда... А кто этот Федор, которого ты звал?
- Федор Кандыба, мой старый знакомый.
- Он тоже... родился слепым?
- Хуже: ему выжгло глаза на войне.
- И он ходит по свету и поет эту песню?
- Да, и кормит ею целый выводок сирот-племянников. И еще находит для каждого веселое слово и шутку...
- Да? - задумчиво переспросил Петр. - Как хочешь, в этом есть какая-то тайна. И я хотел бы...
- Что ты хотел бы, мой мальчик?
Через несколько минут послышались шаги, и Анна Михайловна вошла в комнату, тревожно вглядываясь в их лица, видимо, взволнованные разговором, который оборвался с ее приходом.
Молодой организм, раз победив болезнь, быстро справлялся с ее остатками. Недели через две Петр был уже на ногах.
Он сильно изменился, изменились даже черты лица, - в них не было заметно прежних припадков острого внутреннего страдания. Резкое нравственное потрясение перешло теперь в тихую задумчивость и спокойную грусть.
Максим боялся, что это только временная перемена, вызванная тем, что нервная напряженность ослаблена болезнью. Однажды в сумерки,
