- О чем еще ты предупреждал?..- сердито спросил Фроим.
- Ты не знаешь о чем?.. Тебе еще нужно растолковывать? - сказал
Израиль, глядя в упор на Фроима своим глубоким серьезным взглядом.
Тот потупился. Можно было догадаться, на что намекал Израиль. В семье
Менделей, очевидно, намечалась драма. Быть может, г-н Мендель спохватывался,
что его сыновья, по крайней мере один из них не обещал сохраниться в
качестве "доброго еврея", и случайные обстоятельства только стихийно
подчеркивали это...
Эта стихия и говорила теперь устами супругов Фаворских.
БАСЯ И ЕЕ ВНУЧКА
Мы окончили курс. Я поступил на историко-филологический факультет.
Дробыш - в технологический институт, Израиль избрал медицину. Мы знали, что
Израилю больше нравилась философия, что он зачитывался Спинозой и Лейбницем,
но это была уступка горячему желанию родителей. Медицина и тогда, как
теперь, была предметом честолюбия еврейских родителей.
Мы решили не разлучаться, и все поехали в Петербург. Здесь сразу
столичная жизнь с начинавшимся оживлением в студенческой среде охватила наш
маленький земляческий кружок... И через год мы возвратились в родной город
сильно изменившимися, особенно Израиль. Ему, вдобавок, пришлось надеть очки,
и он, всегда серьезный и молчаливый, теперь положительно имел вид молодого
ученого.
Фроим оставался этот год в городе, но ни с кем из своих товарищей по
классу не сходился уже так близко, как с нами. Он был тот же веселый,
жизнерадостный мальчик, обращавший на себя внимание и часто заставлявший
говорить о себе. Он попрежнему дружил с моей сестрой, которая постоянно
виделась с Маней Мендель. Это была та беззаботная интимность, которая так
часто бывает уделом молодости и кидает такой хороший свет на настроение
молодых годов...
Но теперь в их маленьком кружке появилось еще новое лицо.
Недалеко от нашего дома находился заезжий двор еврейки Баси. Хозяйка
его, кроме содержания этого двора, занималась еще торговлей шелковыми
материями вразнос. Товар у нее появлялся лишь периодически и шел очень
ходко. У Баси можно было достать самые тонкие ткани самых красивых цветов, и
притом по очень дешевым ценам. "Такое у меня счастье",- говорила она с
тонкой улыбкой. Кажется, ее "счастье" состояло просто в тем, что она
получала товар непосредственно из-за границы, без некоторых таможенных
формальностей. Тогда на такого рода торговлю смотрели просто. Граница была
не очень далеко. "Такие товары" можно было изредка получать "по знакомству"
с некоторыми чиновниками, имевшими родню "в пограничном ведомстве", но чаще
- через Басю. Чиновники были все люди уважаемые. Бася тоже пользовалась
общим расположением и даже почетом. Когда ее опрятная фигура, приземистая и
сильная, появлялась на улицах, с квадратным, не очень объемистым узлом,
перевешенным через плечо, то все знали:
Бася получила "новую партию". Она смело входила с парадного хода в
любой дом, и на женской половине ее встречали, как желанную гостью. Конечно,
все знали, что содержимое ее узла не оплачено на границе,-но, конечно, оно
было оплачено
