- И Фроим здесь? Я думаю... Фроиму еще рано... Он еще мальчик... Или вы
думаете, что следует говорить при нем?
Г-н Мендель кивнул головой.
- Ну, хорошо... Видите ли... Мы узнали... Но только, пожалуйста, чтобы
это осталось между нами. Даете слово?
Я дал слово за товарищей.
- Мы узнали... Господин Мендель и я... Откуда,- это все равно... Во
всяком случае, под честным словом,- что за всеми вами, за всем вашим кружком
установлен надзор... В столице и здесь...
Дядя испытующе посмотрел на нас и продолжал:
- Тот, кто нам сообщил это, не знает точно, в чем дело, но говорит, что
это что-то... противоправительственное, политическое... Впрочем, я не
допускаю, чтобы это было что-нибудь серьезное, и не стану допытываться.
Вероятно, какие-нибудь студенческие дела. Не правда ли?.. Скажу только, что
вам, с одной стороны, еще рано заниматься политикой... с другой - вы
достаточно взрослы, чтобы понимать, что с этим нельзя шутить... Так вот, мы
вам сообщили. Я надеюсь, вы будете осторожны.
Он смолк и посмотрел вопросительно на Менделя-отца. Мой дядя был
человек умный и считал, что говорить больше, допрашивать, требовать обещании
- было бы бестактно и ни к чему не приведет с молодежью. Сам он когда-то
участвовал в истории, повлекшей за собою закрытие киевского университета, и
как-то в разговоре сказал вскользь, что не жалеет об этом. Сколько можно
было судить по его рассказам, которые я слышал лишь вскользь и отрывками
(рассказывая об этом гостям, дядя всегда высылал меня из комнаты),-дело шло
об "оскорбленной чести студенчества". Студент, на которого бросилась на
улице генеральская собачка, пнул ее ногой. Генерал оскорбительно разругал
его и велел отправить студента в кутузку... Университет заволновался.
Студента отпустили, но молодежь требовала удовлетворения. В этом было
отказано... Дальше в моей памяти сохранились лишь отрывки. Генералу при
разъезде из театра подали карету... На козлах вместо кучера и лакея сидели
переодетые студенты... Карета тронулась... Супругу генерала очень вежливо,
чисто по-рыцарски пригласили выйти... генерала повезли дальше... Меня на
этом интересном пункте удаляли...
Лицо дяди при этих воспоминаниях освещалось какой-то особенной улыбкой.
Они, очевидно, доставляли ему удовольствие.
- Что делать! Молодость всегда молодость... Она ценит честь и готова на
риск... Пушкин сказал: "Блажен, кто с молоду был молод..." {Прим. стр. 435}
И теперь на красивом лице дяди было выражение снисходительного
предостережения. Лицо г-на Менделя было более озабоченно и задумчиво. На его
лбу меж бровей лежала глубокая поперечная складка.
- Я тоже скажу вам, молодые люди, несколько слов,- начал он.- Никогда
не надо идти против властей, поставленных царем. Это ведет к несчастью не
только для вас, но и для ваших близких. Особенно должны этого остерегаться
мы, евреи. Много раз уже мы были в беде... Ну, что нас всегда спасало?
Мудрость вождей, учивших народ покорности... Чем Дониейль приобрел такую
силу перед царем?.. А Иеремосу?.. Почему персидский царь позволил
возобновить храм, чтобы
