Разуй глаза-то,-- говорил сапожник сердито, но вяло.
-- Спасибо, что вразумили,-- я бы и не догадался,-- ответил странник.-- Не знаете ли уж кстати, синьор, как отсюда выйти на дорогу?..
Я лениво вгляделся в темноту. Громадный черный ветряк поднял над нами крылья, терявшиеся где-то высоко в облаках; за ним по бокам, назади, виднелись другие. Казалось, все поле усеяно мельничными крыльями, поднятыми кверху с безмолвной угрозой...
-- Всю ночь теперь проплутал из-за этого дьявола,-- со злостью сказал Андрей Иванович.
-- Ну-ко, помолчите маленько, долговязый синьор,-- сказал Автономов.-- Слышите?
-- Толчея, что ли?..-- сказал Андрей Иванович вопросительно...
-- Верно,-- ответил Автономов весело.-- Колеса это работают. Эх, и речушка же резвая!
-- Далеко это?..
-- По дороге далеко. А мы прямиком.
-- В болото, смотри, заведешь, дьявол...
Ноги опять несли меня куда-то в темноту за тремя темными фигурами. Я спотыкался на пашне или по кочкам, меня кидало то вперед, то в стороны... Если бы на пути встретился овраг или река -- я, вероятно, очнулся бы только на дне... По временам странные обрывки сновидений вспархивали и улетали из головы в неопределенную мглу...
Наконец меня перестало кидать по кочкам. Под ногами чувствовалась ровная дорога, а в ушах ровный, приятный шум. Вода струилась, звенела, бежала куда-то, плескалась и бурлила, рассказывая о чем-то занимательном, но слишком смутном... потом шум остался позади, но вдруг он стал сильнее, как будто вода прорвала плотину... Я совсем очнулся и оглянулся с удивлением... Сзади меня догнал Андрей Иванович и, взяв за руку, потащил вперед...
-- Проснитесь... будет вам спать-то на ходу... Вот связались мы с дьяволом, прости господи!.. Выскочат мужики, шеи нам наломают... Скорее, скорее... Вишь, Иван-то Иваныч дерет, ряску подобрал...
Действительно, маленький странник пробежал мимо нас с удивившей меня быстротой...
-- Сюда... сюда...
Не отдавая себе еще полного отчета в происходящем, я очутился под прикрытием густых ветл на берегу речки. Рядом Иван Иванович тяжело переводил дух... Автономова не было. Невдалеке мельница точно взбесилась. Вода ревела и бурлила в открытые шлюзы. Одно колесо тяжело ворочалось попрежнему, другое, вероятно, удержанное запором, трещало и стонало под ударами воды.. Цепная собака рвалась на цепи и выла от злости...
В мельнице вспыхнуло оконце, точно она проснулась и открыла глаз. Скрипнула дверь, и старый мельник, в белой рубахе и портах, вышел с фонарем на помост. За ним, почесываясь и зевая, показался другой.
-- Плотину, что ли, прорвало? -- сказал он.
-- Где прорвало,-- слышь, в шлюзах шумит, не сломало ли затворы... Неладно, гляди... Ах, батюшки...
-- Гляди-ка: ведь поднято.
-- Что ты! Кому подымать?
Мужики подошли к шлюзам. Вскоре шум затих: они опустили оба затвора, и мельница смолкла. Огонь фонаря тихо прополз назад по плотине и опять исчез. И вдруг резко загремела трещотка. Один мужик, очевидно, остался караулить...
Необычный шум на мельнице, разносясь по полям, опять будил спящие деревни. Казалось даже удивительным,
